У каждого из них своя история, с каждым связана особая глава в бесконечной повести о старинной русской охоте.

Порой человеческая судьба представляется мне тончайшей стеклянной бисерной нитью, которая от чьего-то случайного прикосновения вдруг в одночасье рассыпалась, и ее теперь надо собрать. Отдельные ее частицы затерялись Бог весть где, и их надо разыскать, ну если не все, то, по крайней мере, как можно больше. Иначе незаметно пролетят годы, минуют десятилетия, исчезнут погребенные в глубине архивов документы, уйдут в небытие последние современники - очевидцы событий.

К счастью, в отличие от судеб многих и многих десятков псовых охотников прошлого, о Сергее Владимировиче Озерове этого не скажешь - до наших дней дошли и его послужные списки, и многочисленные воспоминания, и собственноручные заметки. Сохранились и полные подшивки издаваемых Озеровым популярнейших в тогдашней России журналов «Псовая и ружейная охота» и «Охота» (позднее - «Семья охотников»), и сборник рассказов, и могила Сергея Владимировича на Веневском городском кладбище, и бывшее его имение - село Свиридово Веневского уезда.

Туда, на север нынешней Тульской области я и решил отправиться в последние дни лета прошлого года, чтобы собственными глазами увидеть свиридовские окрестности, побродить по земле, слывшей некогда нашей «охотничьей столицей». Собирался в окрестности Венева еще несколько лет назад, работая в 2003 г. над статьей к 100-летию со дня смерти Озерова, но все тогда как-то не заладилось...

А пока машина несла меня по шоссе, окаймленному деревьями с яркой листвой, старался вспомнить, что же нам известно о «свиридовском» периоде в жизни Сергея Владимировича. В 1886 г. двадцатисемилетний Озеров приобретает у барона Вальтера Вольдемаровича фон Розена (1844-1922) имение при селе Свиридово, упоминаемом в Писцовых книгах с 1571-1572 гг. и носившем прежде название «Фроловское Свиридово тож». В1572 году Свиридово числилось за царем Иваном Васильевичем Грозным, но позднее было передано дворянам Темяшевым. Свой род Темяшевы вели от татарского полководца Темеша. Известно, что в 1422 году он совершил поход на Алексин, правда, взять сам город ему тогда не удалось. В результате Темеш опустошил северную часть современной Тульской области, в том числе и веневские окрестности. Несколько лет спустя он перешел на службу к московскому великому князю, и ему были выделены земли от Свиридова до Тулубьева Веневского уезда, с обязанностью их охраны. Последним из Темяшевых Свиридовым владел Александр Алексеевич Темяшев (1784-183?), постоянно проживавший в другом своем имении - Пирогово Крапивенского уезда. Хотя он и был троюродным братом отца Л.Н. Толстого - Николая Ильича, друг друга они называли братьями.

Даже свою незаконнорожденную дочку Дунечку Александр Алексеевич отдал на воспитание в семью Толстых. Она была ровесницей Льва Николаевича, который упоминал ее в своих дневниках. После смерти Александра Алексеевича имение унаследовали его сестры, а позднее усадьбой в разное время владели Н.И. Феоктистова и В.В. Розен. Темяшевыми же были построены и каменный двухэтажный с колоннами и балконом помещичий дом в Свиридово (на месте более раннего-деревянного), и каменная церковь, освященная во имя Свв. Фрола и Лавра в 1755 г., возведенная «иждивением Алексея Ионова сына Темяшева». В 1826 г. уже другой Темяшев, Николай Алексеевич, пристраивает к церкви предел Св. Николая Чудотворца. Темяшевы же разбили при усадьбе регулярный сад с плодовыми деревьями (яблони, вишни) и огромный по размерам (около 10 гектаров) парк: «старый, тенистый, разведен по южному склону», спускающемуся к реке Веневке. Вот как много лет спустя описал в очерке «Дом с колоннами» свой приезд в Свиридово художник Алексей Никанорович Комаров (1879-1977): «Небольшая речка, за ней деревенька, и рядом с ней к реке спускается старый парк. В глубине парка большой белый дом с колоннами. Переехали по мосту через речку и стали подниматься в гору мимо ограды парка. Из-за деревьев показался дом...»

Наверное, именно таким предстало Свиридове и взгляду Озерова в первый его приезд. Но что же привело Сергея Владимировича в провинцальную глушь, каковой в то время считался, несмотря на свою внушительную площадь (в его состав входил сегодняшний Серебряно-Прудский р-н Московской области) Веневский уезд? Ответ на этот вопрос мы найдем в сохранившемся в ГА-ТО (ф. 39, оп. 2, д. 1657) «Формулярном списке о службе Сергея Владимировича Озерова от 13.03.1890 г.», составленном спустя четыре года после приобретения Озеровым нового имения. Итак: «1. Коллежский регистратор Сергей Владимирович Озеров, почетный смотритель Тарусского уездного училища, вероисповедания православного, знаков отличия не имеет, жалования не получает. 2. Происхождение - из дворян. 3. Родового имения не имеет, у отца благоприобретенное - в Москве деревянный дом. 4. Обучался в Московской 3-й гимназии и полный курс наук в ней не окончил. По выходу из 5-го класса означенной гимназии определен, согласно прошению, на службу в канцелярию Московского генерал-губернатора, с причислением к первому разряду канцелярских служителей - 06.02.1876 г.

Указом правительствующего Сената по Департаменту Герольдии от 16.06.1878 г. за №1930 произведен за выслугу лет в коллежские регистраторы со старшинством с 06.02.1878 г. согласно прошению по домашним обстоятельствам уволен от службы - 30.04.1879 г. По распоряжению г. Попечителя Московского округа назначен, согласно прошению, почетным смотрителем Тарусского уездного училища с 01.05.1883 г. Предложением г. Попечителя Московского учебного округа от 22.09.1886 г. за №9664 перемещен на таковую же должность в Ефремовское уездное училище Тульской губ. с 22.09.1886 г. 5. В походах - не был. 6. В штрафах- не был. 7. В отпусках был ... 8. В отставке был с 30.04.1879 по 01.05.1883 гг. 9. Холост. Директор народных училищ: Унковский. С подписанным верно: штатный смотритель Ефремовского уездного училища В. Яковлев».

Так вот, оказывается, в чем дело. Получивший перевод по службе в Ефремовский уезд, Сергей Владимирович решил обосноваться поближе к закрепленному за ним училищу, да, скорее всего, и жизнь со стариком-отцом в московском доме прискучила. Кстати, этот «Формулярный список» позволяет нам избавиться и от легенды, появившейся с легкой руки автора «Дома с колоннами».

Помните, как в девятнадцатилетнего Комарова в бытность его в гостях у Озерова влюбилась шестнадцатилетняя Леля - дочь хозяина Свиридово Елена Сергеевна? Красивая, немного элегическая история... Только вот «Формулярный список» говорит нам о том, что никакого романтического приключения с Комаровым тогда случиться не могло. Ведь в 1890 г. С.В.Озеров был еще холост и бездетен, а восемь лет спустя, когда Комарову исполнилось «лет девятнадцать, не больше», дочери хозяина свиридовского имения, которую, кстати, звали не Еленой, а Ольгой Сергеевной, могло быть самое большее... 7 лет! Так что никаких «долгих опьяняющих поцелуев» попросту не было. Зато несколько лет спустя было письмо Сергея Владимировича к С.А. Бутурлину (УОКМ, ф. 27160, ед. 26) с характеристикой самого Алексея Никаноровича: «С Вами очень хотел познакомиться художник. Предупреждаю: лгун, хвастун, лентяй, со взглядами на «кое-что» не совсем корректными, но способностей масса. Я терплю его из-за последнего. На вид - барышня... Будет просить работы... Денег вперед давать нельзя, ибо прождете работы год. Он просил рекомендации - вот и рекомендую, прибавив, что таланта масса».

Занятый такими размышлениями, я не заметил, как пробежали полтора часа езды по трассе «Дон», за стеклом мелькнули километровый указатель с цифрами «173», затерявшийся в разномастной веренице фур пост ДПС, и вот до конечной точки путешествия остаются какие-то считанные минуты. Над привольно раскинувшимися среди огородов и укрывшимися в зелени садов пригородными домиками вдруг появляется шпиль колокольни, вот уже 150 лет считающейся самым высоким зданием в Тульской области и заметной, по словам старожилов, с расстояния до 20 километров. Последние повороты дороги, и машина оказывается на городских улицах Венева.

Прежде чем отправиться в Свиридово, я еще дома решил непременно наведаться на городское кладбище и побывать на могиле Сергея Владимировича. Слова веневских краеведов, с которыми я связался перед выездом, вполне обнадеживали: «В 2003 г. надгробие Озерова реставрировалось, и найти его на центральном кладбище не составит никакого труда». На деле все оказалось не совсем так. Расспросы притулившихся у церковной ограды старушек, могильщиков и возвращавшегося откуда-то в окружении пары прихожанок священника не дали иного результата, кроме совета поискать место захоронения Озерова в... архивах. На пару минут я остановился обескураженным. Как же так?! Неужели за прошедшие три года могила затерялась? И где искать ее теперь на громадном, густо заросшем кладбищенском пространстве? Но, твердо решив довести задуманное до конца, я поспешил отбросить сомнения и подключить логику: спокон веков дворян всегда погребали непосредственно за церковным алтарем. Иоанно-Предтеченская церковь, рядом с которой я сейчас стою, построена в 1773 году, а по опубликованным статистическим данным 1846 г. в городе и окрестностях проживало «дворян потомственных мужчин - 47, женщин - 44». 

При такой «плотности» дворянского населения место за алтарем кладбищенского храма не должно было заполниться за 125 лет слишком далеко, и круг моих поисков вполне можно сузить до квадрата со стороной метров в 30-50. К тому же из прочитанного в альманахе «Охотничьи просторы» очерка М.В. Поддубного мне доподлинно известно, что надгробие Сергея Владимировича - белокаменное, а это уже существенно облегчает его поиск. Видимо, в благодарность за отброшенные сомнения удача улыбнулась уже через пару минут - пройдя метров двадцать от алтарной части церкви, я заметил между двумя заржавленными могильными оградами глубоко осевшую в землю белокаменную плиту, заваленную жухлой прошлогодней листвой. Сметя с надгробия листву и мусор, я прочел выбитую на камне и выделенную золотистой краской лаконичную надпись: «Потомственный дворянин Сергей Владимирович Озеров. Родился 1-го января 1859 г. Сконч. 14 октября 1903 г.» Так вот где нашел свое последнее пристанище «неутомимый борец за лучшие охотничьи идеалы и защитник общественных интересов охотничьих обществ», почетный и непременный член без малого сорока охотничьих обществ России... Покурив и сфотографировав надгробный памятник, я покидаю кладбище. Теперь мой путь лежит в Свиридово, находящееся километрах в пяти от города.

Проданное после смерти Сергея Владимировича Свиридово перешло в руки известного московского гончатника и коннозаводчика Михаила Ивановича Алексеева. После революции Алексеев стал судьей по гончим, напечатал много статей в охотничьих журналах. Теплые воспоминания о нем мы можем прочитать в «Портретах гончатников» незабвенного Николая Павловича Пахомова.

Об усадьбе в годы гражданской войны рассказал в своей брошюре «Краткий очерк жизни больницы с 1-го февраля 1913 г. по 10 июня 1931 г.» (Венев, 1931) бывший главный врач Веневской земской больницы Петр Федорович Введенский: «Чтобы выйти из тяжелого продовольственного положения, я тогда организовал из коллектива служащих больницы при бывшем имении в Свиридове трудовую садово-огородную артель. Конечно, нам прибавилось еще работы. Персонал после дежурств, после амбулатории шел в Свиридове снова работать, но зато осенью мы были хорошо вознаграждены в достаточном количестве овощами и яблоками. Эта артель существовала года три. Она очень помогла персоналу в трудные годины». В 1925 году в двухэтажном здании усадьбы был детский дом, заведовал которым А.В. Руднев. Позднее в доме разместилась сельская школа. А уже в наши дни изуродованное до неузнаваемости позднейшими перестройками здание поделили между собой две семьи местных фермеров.

Все это я знал, но увиденное превзошло мои самые худшие опасения. Не осталось ни следа от живописного мостика через Веневку, от старинного парка. Свиридовых теперь уже не одно, а целых два - 1-е и 2-е. Последним стали бывшие Надеждинские выселки.

Машина останавливается напротив полуобвалившейся церкви. Густые летние травы пробиваются сквозь старинную кладку. Предел Николая Чудотворца лежит в руинах, кровля во многих местах обвалилась. Вспугивая ласточек, снующих взад и вперед через зияющие глазницы выбитых окон, пробираюсь во внутрь храма, где некогда отпевали Сергея Владимировича. Освещенные лучами яркого послеполуденного солнца, глядят со сводов на незваного пришельца чудом сохранившиеся лики фресок...

Прохожу мимо бывшего усадебного дома. Ни от колонн, ни от балкона не осталось и следа. Выкрашенный в грязно-розоватый цвет, с нелепыми пристройками и стеклопакетами в оконных проемах, он смотрится как-то сиротливо. На месте спускавшихся к реке псарных дворов раскинулись огороды; от громадного некогда парка осталось лишь несколько лип да непролазные заросли ольшаника. Нет в помине и фруктового сада. Напротив барского дома меня останавливает чей-то голос. Обратившая внимание на бегущую за мной борзую старушка интересуется: «А какой это у вас породы собачка? Что-то я таких высоких да худых и не видала». Я объясняю ей, а сам думаю: до чего же коротка человеческая память! Ведь только сто лет минуло с тех пор, как здесь, в этом самом Свиридово, гремела на всю Русь-матушку одна из лучших псовых охот, а сегодня никто уже и не помнит, как выглядит борзая.

Побродив еще некоторое время по окрестностям, где некогда так любил гулять Сергей Владимирович, спустившись к быстро несущей свои хрустально-чистые воды узкой степной речушке, я возвращаюсь к машине и начинаю собираться восвояси. Путешествие мое подошло к концу.

Широкая гладкая лента шоссе снова, как и несколько часов назад, бежит мне навстречу, также ярко светит августовское солнце, также расстилаются до горизонта бескрайние веневские дали свежеубранных полей, но мысли мои далеки от прежних. Казалось бы, в истории нашей охотничьей литературы и издательского дела фигура Озерова по своему масштабу не имеет равных, о нем пишут, кубками его имени награждают на выставках борзых. И что же? В имении, где он жил и трудился долгие годы, сегодня никто не вспомнит даже его имени, а осевшую замусоренную могилу нужно еще и поискать. Мало кто из современных земляков Сергея Владимировича знает и замечательную национальную породу охотничьих собак, которой была посвящена вся без остатка жизнь Озерова.

Наверное, все мы забыли о том, что существует такое понятие, как память. Ею одной живо человечество, только ей оно обязано тем, что сегодня стало основой нашей цивилизации, всем тем, что завещаем мы грядущим поколениям. Как писал в свое время А.С.Пушкин: «Два чувства дивно близки нам, в них обретает сердце пищу: любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам. Животворящая святыня! Земля была б без них мертва...» Ведь это не только наше славное прошлое, но и свидетельство отношения нас с вами к этому прошлому. И очень не хочется, чтобы потомкам было стыдно за наше сегодняшнее безразличие к своей истории.

* * *

А псовую охоту на веневскую землю возвратить все-таки удалось. Вернувшись домой, я связался с заядлыми борзятниками из МООиР и предложил им предстоящей осенью организовать выезды в озеровские места. Эта идея была встречена с неподдельным энтузиазмом, и, начиная с конца сентября, вновь, как и столетие назад, оживились пустынные поля близ старинных сел Александрова, Аннино и Подхожего неподражаемыми, захватывающими дух скачками борзых, вновь, как в стародавние времена, зазвучали победные тосты псовых охотников «на крови»...

Автор Алексей Оболенский выражает глубокую признательность веневскому краевелу Д.А. Махелю за оказанную помощь

---

• Особо памятные охоты на копытных
• Вернись, лесной олень ... (отчет о экспедиции)
• Несколько стадий дубления, с повышением концентрации дубителя.
• О истории выделки шкур

---