В 50-70-х годах мне посчастливилось поохотиться в Акмолинской (Целиноградской, Астанинской) области, где мы бурили скважины в поисках воды для целинных совхозов. На реку Нуру в тех благословенных местах буквально нанизана цепочка соленых и пресных озер. После сытной трапезы на убранных полях пшеницы там собирались неисчислимые стаи гусей.

С вечера, без единого выстрела, мы объезжали поля и находили стаи пасущихся гусей. После их отлета на озера строили на трассе скрадки из соломы или рыли небольшие окопы. Ранним утром, еще до рассвета, бесшумно расставляли фанерные профили гусей и в ожидании чуда занимали исходные позиции.

А чудо начиналось с чуть светлеющей полоски на востоке. Вот до нашего слуха доносится отдаленный гомон первой стаи, снимающейся с озера. Гомон нарастает, и стая - штук пятьдесять гусей - на бреющем полете приближается к затаившимся охотникам. Гремят выстрелы, один или два гуся па-дают, остальные, возмущенно гогоча, взмывают вверх. Через три-пять минут все повторяется: снова отдаленный, постепенно нарастающий гомон, и строго по трассе появляется очередная партия красавцев - гуменников. За зорьку на нас налетало более десяти гусиных стай. Зрелище поистине неза-бываемое! Самая удачная зорька у меня закончилась пятью трофейными гуменниками.

А однажды случился со мной конфуз. На мои тридцать гусиных профилей, фигурно кувыркаясь, со страшным гвалтом и хлопаньем крыльев спикировали несколько сотен гусаков. В смятении я вскинул двустволку, не целясь, выстрелил в эту армаду и с головой вжался в копну, ожидая возмездия. Гуси загомонили еще громче и без потерь полетели искать другое поле. Я забыл, что, стреляя даже в плотную стаю, надо обязательно целиться в одного гуся, иначе услышишь только треск дроби по крыльям, словно веником хлестнули по листу фанеры.

 

 

За зорьку на нас налетало более десяти гусиных стай. зрелище поистине незабываемое! Самая удачная зорька v меня закончилась пятью трофейными гуменниками. 

В треугольнике между городами Павлодар, Кокчетав и Целиноград (ныне Астана) есть немало соленых озер, где нередко останавливаются на ночлег или дневку стаи пролетных гусей. Однажды, подъехав к крутому берегу одного озера, мы были ошеломлены неимоверным шумом крыльев и гоготом сотен гусей, взлетевших буквально из-под колес машины.

Вечером, когда стемнело, я засел на песчаной косе, вдающейся в озеро, - месте, где гуси наполняют желудки галькой для лучшего переваривания пищи. Обилие перьев и других следов их пребывания сулило отличную зорьку. Луны не было, заря быстро угасла. Стихло. До боли в глазах я всматривался в кромешную тьму. И вдруг прямо над го-ловой бесшумно начали планировать огромные тени-птицы. Я выстрелил дуплетом, и мне показалось, что две птицы рухнули в темноту. Стая с тревожным гоготом взмыла в небеса. Кинулся искать трофеи, к сожалению, без фонаря. Нашел одного крупного гуменника, другого не нашел, решил, что подранок ушел.

Наутро проверил поле битвы и метрах в тридцати от места падения первого гуся обнаружил аккуратно обглоданный корсаками скелет второго.

Однажды глубокой осенью довелось мне попасть на одно из многочисленных казахстанских озер - место ночевки огромных стай пролетающих на юг гусей. День птицы кормятся на убранных целинных полях, а к вечеру собираются на открытой воде. В хорошую погоду гуси там и ночуют, а в ненастье ищут защиту в береговых плесах. Эти плесы, скрытые в камышах, обычно сообщаются с большой водой узкими, в несколько десятков метров, протоками. Вот по этим протокам глубокой ночью гуси вереницей тихо вплывают в плесы и остаются там до утра.

В тот день я остановился у одного целинника, жившего здесь с женой и маленьким сыном. После вьюги с мокрым снегом очень приятно было оказаться в жарко натопленном домике, одиноко стоявшем на берегу озера. Хозяин рассказал о новом для меня способе охоты на гусей, особенно удачном в ненастные дни. С вечера охотники на лодках отправляются в протоки и перекрывают гусям путь в заливы. Ждать приходится долго, холод пронизывает тело. Охотники до боли в глазах всматриваются в кромешную тьму - неизвестно, в какой залив направятся сегодня гуси. Наконец в протоке появляются едва видимые тени гусей. Гремят выстрелы, шум крыльев, тревожный гогот, и стая быстро покидает залив. Охота окончена, собираются трофеи, и окоченевшие, но довольные охотники отправляются на берег.

Скажу честно, что в тот вечер я смалодушничал и не отправился на озеро, так и не познав новый вид охоты, хотя потом здорово об этом жалел. А сейчас, спустя много лет, прихожу к мысли, что в тот осенний вечер поступил правильно и не стал нарушать покой застигнутых непогодой птиц.

На этих крупных красивых птиц мне приходилось охотиться только на казахстанских озерах. Однажды в октябре неожиданно грянули морозы, и камышовые озера покрылись двухсантиметровым льдом. На своей резиновой лодке я решил пробиться на заветные плесы в надежде найти полынью. По принципу ледокола, сидя на корме, я надвигал лодку на лед, переходил на нос, с треском проламывая корку. Так, двигаясь метр за метром, добрался до широкого плеса с небольшой полыньей в середине. Затаившись в камышах, стал ждать вечернего прилета уток с полей. Налетела первая стая чирков, я выстрелил, и один из них упал далеко на лед. Потом налетали еще и еще, падали на лед в разных местах. Я понял, что если подбираться к каждой утке, вот так проламывая лед, то не соберу их до утра. Изменил тактику: сел поудобнее, строго по направлению к полынье, и стал ждать, не обращая внимания на подлетавших с разных сторон уток. Стемнело. И на полынью пошла черная кряква. Каждые две-три минуты, как по ниточке, пикировали красавицы утки, встречаемые прицельными выстрелами. Трудно поверить, но через полчаса у полыньи образовалась утиная гора — восемнадцать штук! Больше такой охоты у меня никогда не было...

Как-то поздней осенью, взяв отпуск, мы на неделю отправились на знаменитое казахстанское озеро Култансор, к западу от Караганды. Это озеро узким перешейком разделяется на две части: южную - пресную, заросшую камышом, и северную - соленую, с открытой водой. Шел массовый пролет северной утки.

Поставили палатку, перекусили. Взяв двустволку, я прошел метров триста камышом и вышел к большому плесу. С юго-запада вдоль плеса дул шквальный ветер. Не успел я опомниться, как метрах в двадцати появился краснобаш - красноголовый нырок, один из самых крупных представителей этого рода уток. Летел совсем медленно. Я спокойно вскинул ружье, выстрелил и... промазал! Стрелял целый час, спалил семьдесят два патрона и с трудом достал только одного подранка. Успокоившись, понял свою ошибку - по привычке делал слишком большие выносы, и дробь пролетала перед утиными носами.

Вернулся к палатке, взял 24 патрона и у самого берега нашел небольшой закрытый плес. Выставил утиные чучела и стал ждать. Вот красавец шилохвость, сделав боевой разворот, пошел на снижение и упал, сраженный метким выстрелом. Потом налетели несколько чернетей, пара кряковых селезней, которых я сразил отличным дуплетом, три широконоски и ни одного чирка! Через полчаса я вышел на берег с четырнадцатью крупными утками.

Неделя пролетела незаметно. Настрелялись мы вдосталь, налюбовались чудесными зорьками. Поскольку аппетит у нас был отменный, на четвертый день кончились запасы хлеба и мы питались только дичью. В последний вечер крупными хлопьями повалил снег. Мы заскучали. Внезапно к палатке подъехал ГАЗ-69, вылезли два охотника, отчаянно ругаясь на непогоду и опоздание на зорьку. Мы заикнулись о хлебе, и тут же получили буханку, источающую дивный аромат! «Возмездие» за столь ценный подарок последовало немедленно. Из белого крошева на нас вырвался огромный крякаш. Я вскинул двустволку, выстрелил, и трофей был торжественно вручен изумленным хлебодарам! 

Ночью ударил мороз. Проснувшись утром, мы увидели бескрайний каток, на котором можно было только кататься на коньках. За ночь утка ушла на юг. Лишь несколько запоздалых крякашей садились с ходу на прозрачный лед, думая, что это вода, и, удивленно крякая, скользили на лапах несколько метров. Сезон охоты закончился.

Известно, что не так уж редко охотникам удается дуплетом сбить двух уток. А мне посчастливилось быть свидетелем и участником редких по красоте и результативности выстрелов. Озеро Сасыкколь славилось своими дивными камышовыми плесами, которые цепочками тянулись вдоль берега. В болотных сапогах мы выходили к этим плесам и ждали вечернего пролета уток, тянущих с открытой воды на ночлег. В одну из таких вечерок неподалеку от меня стоял известный казахстанский геолог и охотник Александр Тимофеевич Ситько со своим пятизарядным браунингом. Мы изредка постреливали с переменным успехом. Вдруг я увидел, как на Ситько цепочкой стремительно летят пять чирков. Почти мгновенно прозвучали пять выстрелов и все чирки попадали на плес! Я никогда не предполагал, что такое может быть!

Нечто подобное случилось потом и со мной. Среди казахстанского мелкосопочника встречаются небольшие озерки, на которые с больших плесов прилетают на ночевку пеганки - одни из самых красивых представителей утиной породы. На одном из таких озер я провел незабываемую зорьку. Солнце скрылось за ближайшей сопкой, стало смеркаться. Со стороны узкой ложбины показались пять пеганок, летевших гуськом, почти касаясь друг друга. После моего дуплета три красавца упали рядом, четвертый чуть подальше, а счастливец пятый улетел.

На косачей (по-российски - тетеревов) в добрые старые времена я охотился двумя способами: осенью с сеттером, пешком с подхода и зимой - с подъезда. О втором способе, сегодня, видимо, запрещенном (категорически запрещенном-ред.), и пойдет речь. В казахстанских сопках, поросших мелколесьем, на рассвете и на закате косачи поднимаются из-под снега и лакомятся березовыми сережками. За эти полтора-два часа на деревьях в балке собираются несколько десятков птиц - зрелище захватывающее. В глухих местах косачи не обращают никакого внимания на автомашины. Подъезжая к стае на 30-40 метров, охотники вылезают из машины с противоположной стороны и замирают. Шофер из «мелкашки» стреляет, стая поднимается, и стрелки дуплетят, часто успешно. Потом охотники перебираются в соседнюю балку, и охота на смеси «траншейного» и «круглого» стендов продолжается. Не буду раздражать экологов, называя количество взятой таким способом дичи, но домочадцы и соседи итогами охоты бывали довольны.

Всякий раз, когда я с внуками бываю в Московском зоопарке и вижу гордо сидящих на искусственных скалах грифов с лишенными оперения голыми шеями, вспоминаю случай полустолетней давности.

Имел он место в казахстанской пустыне Бетпакдала в 150 километрах к западу от оз. Балхаш. Стояло знойное засушливое лето. Еле заметная полевая дорога уходила за горизонт. Машина двигалась легко и уверенно, приближая нас к очередной геологической партии. Примерно в ста километрах от стоянки геологов неожиданно прибор показал перегрев мотора. Разболтавшийся вентилятор перерубил патрубок, и вода из радиатора ушла в песок!

Шофер принялся исправлять поломку, а я озирать окрестности. И вот высоко в голубизне неба увидел много «точек», совершавших кругообразные движения. Вскоре пред нашими восхищенными взорами предстала стая огромных грифов - этих санитаров пустынь - которые, надеясь поживиться, каруселью спускались все ниже и ниже. По-степенно наше восхищение сменилось страхом - столь неумолимо надвигались на нас эти чудовищные красавцы! Я схватил малокалиберную винтовку и стал палить вверх. Поначалу грифы не обращали внимания на выстрелы и продолжали спускаться на нас. Но, видно, одного из них шальная пуля задела; птицы, продолжая круговерть, стали медленно набирать высоту и вскоре в небе снова закружились почти невидимые точки. Грифы высматривали очередную добычу.

Примерно в ста километрах к югу от Караганды простираются великолепные гранитные массивы. Они рассечены балками, заросшими березой и осиной, - излюбленными местами обитания косачей и зайцев. Края здесь довольно безлюдные - на десятки километров не встретишь ни одного поселка.

Однажды, в середине 60-х годов, мы стали свидетелями редкого случая, едва не ставшего драмой. В одной из балок вдалеке увидели небольшое стадо коров с телятами, неизвестно как оказавшееся в этой глухомани. Поразило и странное поведение животных. Взяв бинокль, увидел, как несколько матерых волков с разбегу наскакивали на стадо.

Коровы окружили телят кольцом и, выставив рога, держали оборону. Я еще раньше слышал, что волки в таких случаях не решаются лезть прямо на рога, а с разбега перепрыгивают через коров и, воспользовавшись суматохой, успевают зарезать не-скольких телят. Наша помощь подоспела вовремя- вид коров был весьма потрепанный.

Разогнав выстрелами серых разбойников, поехали дальше. Примерно в пятнадцати километрах от этого места обнаружили небольшую саманную мазанку, а в ней семью чабана, пребывающую в большом горе - пропало стадо. Когда хозяева узнали, что стадо цело и невредимо, радости их не было предела.

- Ведь мне грозила тюрьма, - сказал чабан. - А у меня вон сколько ртов, - он указал на сбившихся в углу ребятишек.

Это событие было отмечено великолепным бешбармаком.

Прощаясь, Мади - так звали чабана - просил не забывать его дом. Всякий раз, бывая в этих местах на охоте, мы привозили детишкам Мади и его супруге редкие по тем временам сладости и фрукты. А после охоты за низким круглым столиком - достарханом - наслаждались традиционным бешбармаком. 

М. Голицын

С. Тишкевич

---

• Кличка для собаки-мальчика охотничьей породы
• Утка по-пекински. Рецепт, проверенный веками.
• Бобры
• Охота на волков

---